«Глупо думать, что художник должен быть голодным»

Антонио Джеуза: Талант искусствоведов и кураторов — ловить тех художников, которые идут впереди своего времени. Фото: Наталья Пронина / «Русская планета»

Известный искусствовед Антонио Джеуза рассказал об основных способах заработка для молодых художников и насколько современные мастера опережают время

Александр Музалевский

19 октября, 2015 15:05

6 мин

Антонио Джеуза родился в Италии, где изучал историю кино и зарубежную литературу, стал доктором философских наук в Лондоне, защитив диссертацию на тему «История российского видеоарта». Сегодня Джеуза живет в России, курирует фестивали и выставки современного искусства, читает лекции, как в столице, так и в провинциях, а при знакомстве протягивает руку и представляется: «Меня зовут Тони». В рамках конференции «Искусство и власть» корреспондент «РП» встретился с Антонио и поговорил об отношениях государства и художников, свободе творчества и умении заглянуть в будущее.

– Я знаю, что одна из ваших любимых книг российских писателей — это «Обломов» Ивана Гончарова. Вы больше чувствуете себя Обломовым или Штольцом?

– Лично себя я воспринимаю как Обломова. «Обломовизм» - моя любимая болезнь. Штольц — это состояние общества современного искусства, где все постоянно бурлит и меняется, но некоторые художники могут позволить себе быть Обломовыми. При этом им все равно нужна внешняя энергия. Мы живем в другие времена, где очень важен контакт с публикой. Чувствовать себя в контакте с ними, чувствовать себя частью большого комьюнити, это дает тебе силы и избавляет от «обломовизма». Штольц не каждый день был с Обломовым, но когда он приезжал, Обломов всегда начинал что-то делать. Штольц в российском искусстве — это еще и поддержка моральная, которая у тебя есть, когда ты знаешь, чем занимаешься, когда твое занятие востребовано.

– Российский мультипликатор Гарри Бардин в одном из интервью сказал, что представляет себе идеальную модель отношений между властью и искусством как отношения между Петром Чайковским и состоятельной Надеждой фон Мекк. Она пустила его в свой дом, за все платила, но ничего в ответ не требовала...

– Я думаю, что ваш вопрос будет о деньгах, правильно? Государство, как и везде в мире, должно помогать развитию искусства, музеям, которые занимаются современным искусством. От этого зависит не только культура страны, но и участие в международном культурном контексте, что тоже очень важно. И, как мы знаем, денег катастрофически не хватает, программ поддержки совсем немного, таких меценатов как фон Мекк тоже. Современное искусство — живой организм, живой материал. Нам необходимо не только развивать его, но и постоянно искать и устанавливать новые контакты с публикой.

– Но может ли государство что-то просить в обмен на эту помощь от художников?

– Никто не может заставить художника работать «под диктовку». Художники делают то, что они делают, потому что не могут по-другому, у каждого из них свой почерк, свое видение и взгляд на мир. Мешать этому нельзя не только власти, но и кураторам, критикам. Еще хуже, когда человек покупает искусство. Нельзя сказать художнику: «Я купил новый диван, он красный. Сделай мне что-нибудь, чтобы подходило к нему». Это не искусство, художник должен быть свободен.

Чтобы творить — нужно время, а время есть деньги. Если художник должен чем-то заниматься большую часть времени, чтобы кормить себя и семью, то творить он уже не может. Глупо думать, что художник должен быть голодным. Голодный художник – хороший художник? Что за бред? Должны быть гранты, программы, которые кормят художника. Хорошо, что такие программы есть и у частных фондов.

– То есть реально найти деньги на выставку и без помощи «сверху»?

– Да, реально, но требуется время. Ситуация не в шоколаде, но она везде такая, в том числе, и на Западе. Там больше грантов, наверно, но просто сидеть и ждать денег не получится. Надо работать, узнавать. Многие российские художники могут получить гранты не только в России, но и за рубежом.

– Но современное искусство у нас пока сконцентрировано только в крупных городах?

– В регионах гораздо меньше возможностей. Люди-то уже готовы, даже если нет выставок, они знакомы с материалами через интернет. Большую роль играет образование. Здесь, в провинции, живут очень хорошие художники, но необходима структура. Потенциал есть, публика готова. Выставок пока мало, к сожалению.

– Как вы рассказывали, первые российские работы в сфере видеоарта появлялись с 1985 года. Изучая недавнее прошлое современного искусства, можем ли мы делать какую-то проекцию на будущее?

– Как искусствовед я наблюдаю ситуацию, но не могу сказать, что будет через десять лет. Но направление, куда мы идем, можно предвидеть. Художники сами часто нам показывают то, что произойдет в будущем. Как, например, «АЕС+Ф» с их «Исламским проектом» в конце 90-х, предвещая конфликты в Чечне и события в Нью-Йорке. О развитии искусства мы можем говорить как о развитии человека: если сегодня мы видим перед собой мальчика, то знаем, что через 10 лет он будет молодым парнем. Черты лица останутся похожими, цвет глаз и волос не поменяется. Талант искусствоведов и кураторов — ловить тех художников, которые идут впереди своего времени.

– Вы сегодня на лекции признались, что не знаете, как определить современное искусство. Когда к нам придет это осознание?

– Я сегодня сказал: «Я не знаю, что такое современное искусство», потому что…так легче. Это такой живой материал, который все время изменяется, не изменяется только его база. Он постоянно растет, поэтому ловить его, пытаться сфотографировать — это как сфотографировать призрак, на фото он не проявится. Объяснить, что такое современное искусство — это определенный вызов. Вы, наверно, заметили, что мой подход к лекции довольно неформальный. Мне очень важно передать ощущение, что искусство есть диалог с публикой, что я со своими слушателями на одном уровне. Я чуть лучше знаю материал, потому что изучал его, это моя профессия, но это не значит, что я стою выше вас. Не чувствуя расстояния между нами, мы делаем современное искусство интереснее. Это способ сказать: «Ребята, мы — друзья». Знаете, современное искусство — это всегда очень теплые вещи.

И еще один момент. Современное искусство это всегда событие. Находиться в помещении, где выставлены работы, твое личное присутствие перед картиной — это и есть искусство. Я хочу, чтобы и лекции это передали, я получаю импульсы от аудитории. У меня есть определенные интерпретации, ракурсы, с которых я смотрю на вещи, над которыми работаю. Иногда бывает, что ты так близко находишься к предмету изучения, переставая заглядывать на него с другой стороны. А люди дают тебе свежий взгляд, и ты сам спрашиваешь себя: «Как я мог этого не заметить?». Будто ты вплотную смотрел на слона и даже не мог понять, что это слон. С расстояния в сантиметр можно увидеть муравья, но чтобы увидеть слона целиком, от него необходимо отодвинуться хотя бы на метр.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе